Но мы не вышли на тот уровень, который был в Российской Федерации в 1986-87 годах. А что касается газа, то мы вообще стоим на месте на уровне еще 1991 года, в силу целого ряда причин. Несмотря на все заявления о новых экзотических видах энергии, нефть и газ до конца нынешнего века (плюс уголь) будут основными источниками энергии. Отсюда и подход к этому комплексу должен быть таким.
Дело в том, что сегодня роль нефтегазового комплекса в экономике нашей страны совершенно неадекватна тому отношению, которое есть к нему. Это вообще отдельная большая тема. Мне непонятно, когда люди, которые призваны глубоко вникать в проблемы экономики, говорят, что это «наше проклятье сырьевое».
Я вслед за президентом Татарстана могу сказать: «Нет, это не зло, это наше конкурентное преимущество – наличие таких запасов нефти, газа и угля». Вопрос другой, надо правильно пользоваться этим преимуществом и сделать так, чтобы этот комплекс развивался достаточно эффективно, и все больше и больше влиял на ситуацию в экономике страны. И в целом в мире, если глянуть на топливный баланс, например, на 2030 год, то наиболее оптимальный вариант показывает, что даже через двадцать лет 62,5% в этом балансе будут занимать газ, нефть и уголь. Думаю, что еще будет развиваться гидроэнергетика, атомная энергетика.
А что касается экзотических видов энергии, то даже по этим прогнозам на их долю приходится 0,40,5% в топливном балансе. Это касается, кстати говоря, и нашей страны. Дело в том, что совсем недавно в добыче углеводородов, я имею в виду нефть и газ, наша страна занимала первое место и имела 18-19%.
По итогам 2012 года мы пока еще впереди планеты всей, на нашу долю пришлось 15% углеводородов (нефть плюс газ), но американцы поджимают. У них уже тогда было 14,4, боюсь, что они могут нас опередить. Поэтому эти процессы должны быть постоянно под контролем всей нашей экономической и политической элиты.
Фактор времени сегодня является самой непосредственной экономической категорией. Если мы не сделаем сегодня, то завтра бывает поздно. Я, например, в качестве иллюстрации могу привести, что 20 лет мы убеждаем руководство страны в том, что надо построить газопровод в Китай и не один, а, может, два. Кстати, инициатива исходила не от нас, а от китайцев.
И вот вначале вообще были все против, потом вроде бы «Газпром» начал говорить о том, что имеет смысл, но за это время китайцы построили 2 газопровода из Туркмении, и теперь стоят третий. Если мы еще будем, так скажем, «варежку разевать», то через короткое время китайцы скажут: «Мы в вашем газе не нуждаемся». Поэтому решения должны приниматься очень быстро, и главное, чтобы потом и реализация была. Более того, уменьшается роль нашей страны, доля в мировом потреблении.
Совсем недавно это было 11% в 1990-й год, а сейчасменее 6. Резко выросло потребление в Китае с 8 до 18. Эти тенденции надо учитывать. Поэтому одна из задач, которая, я считаю, стоит перед нами, это вопросы, связанные с правильным, грамотным, квалифицированным прогнозированием развития нашего нефтегазового комплекса.
Почему я об этом говорю? Потому что мы сегодня пользуемся прогнозами, которые дает Мировое Энергетическое Агентство, компания BP, компания Exхon. Не надо забывать, что прогнозы делаются в интересах того, кто их заказывает. И там интересы наши совершенно не учитываются. Так, например, недавно BP взяло и списало в своем докладе с нашего баланса 12 триллионов кубов газа.
С одной стороны, вроде нам от этого не жарко и не холодно, но, с другой стороны, это капитализация компании, это роль компании на мировом рынке, поэтому нам нужно создать свою систему и свою структуру, которая бы занималась серьезным прогнозированием, причем прогнозированием не на год, не на два.
Главная задача составить бюджет на три года. Сегодня такие отрасли, как нефть и газ, очень инерционные, и нужно думать на 30-40-50 лет вперед, с тем, чтобы правильно оценить те проблемы, которые возникают, наметить пути их решения. Для меня министр финансов – это Столыпин, это Витте, которые думали о том, что надо построить Транссибирскую магистраль и построили за 25 лет.
А мы, такая мощная страна, за 25 лет не смогли БАМ построить, хотя много там и сделано. И если говорить коротко о тех стратегических проблемах, которые стоят сегодня перед нефтегазовой отраслью, то первая проблема это необходимость создания новых центров нефтегазодобычи. Конечно, Западная Сибирь, и прежде всего Ханты-Мансийский округ, еще лет 20-30 будут основной нашей нефтедобывающей базой.
Но надо думать и дальше. Время это экономический фактор. 15 лет потребовалось стране в то время, когда был мощный Госплан, когда была экономика очень зарегулированная, когда был Миннефтегазстрой одно из лучших подрядных министерств в нашей стране, когда были обкомы, горкомы и все остальные приводные ремни, которые следили за этим делом.
А сегодня? Я думаю, что сегодня мы не сможем за такое короткое время создать новые базы. Я очень рад, что в Послании Президента обозначена тема, связанная с развитием Сибири и Дальнего Востока, Восточной Сибири. Это все правильно, надо использовать тот колоссальный опыт, который нами накоплен при создании Западносибирского комплекса. Именно программно-целевой подход, который во многом обеспечил и необходимую концентрацию ресурсов, и главное решение этих проблем в очень короткое время.
Надо изучать достаточно глубоко тот опыт, который накоплен нелегким трудом многих поколений. И в этом плане надо думать о создании сегодня серьезных стимулов. Поэтому, говоря о тех проблемах, которые есть, я думаю, что вопросы прогнозирования являются очень серьезными. Второй момент вопросы, связанные с нашими запасами и с приростом запасов. Да, мы сегодня живем в основном тем, что сделали наши предшественники. Открыли месторождения великолепные, прежде всего это Западная Сибирь, Печора и некоторые другие.
А сейчас, к большому сожалению, должен заявить о том, что отношение к нашей геологии, к российской, совершенно не соответствует той роли, которую она обязана играть в экономике страны. Начиная с Петра I, все занимались развитием нашей геологии.
А сегодня? Я вспоминаю те времена, когда мы в одной Тюмени бурили разведочных скважин примерно более 3 миллионов в год. А сейчас по всей Российской Федерации в год мы бурим менее 1 миллиона.
Откуда же будут запасы? Поэтому появились, так называемые, виртуальные запасы на компьютере, поэтому С2 перевели в С1 (специалисты знают, что это такое), увеличили коэффициент нефтеизвлечения на какую-то часть, вот вам запасы. Не нужно ехать, не нужно создавать буровые предприятия, на компьютере получили прирост запасов. А на самом деле, могу сказать, что даже «Газпром», который, в общем-то, более активно занимается этим, но за 20 лет этой компании они добыли 11 триллионов кубов газа, а прирастили 7 триллионов, хотя у них есть «Штокман» и другие месторождения. Что касается нефтяных запасов, то за счет геологоразведки мы приращиваем максимум 17-20%.
Поэтому, во-первых, нужны совершенно другие вложения.
Во-вторых, нужно совершенно другое отношение. Мы в 2012 году отметили 20 лет закона о недрах. Он сыграл свою роль и, в общем-то, был неплохой закон, но сегодня нужен новый закон, который бы позволял или снял многие препоны, связанные с развитием нашей геологоразведки. Я имею в виду, что если ты открыл месторождение, то у тебя право его разрабатывать.
Сегодня этого нет. Если даже ты вложил и открыл месторождение, оно выставляется на конкурсный аукцион, выиграешь ты или нет – не факт. Поэтому это те вопросы, которые, конечно, не могут нас не беспокоить...
Шмаль Геннадий Иосифович, президент Союза нефтепромышленников России.
